Анжелика Анн и Сержа Голон

"Немного слов, за слогом не гоняясь,
Сказать в свою защиту мне позволь:
Не знаешь ты, как трудно жить скрываясь
И тайну превращать в слепую боль"
Канцлер Ги - Романс Громеру

Мы стояли друг напротив друга: она – измученная, уставшая, совсем не похожая на себя, но готовая в любую минуту ринуться в бой, и я – когда-то учивший искусству любви как самой прекрасной науке, а сейчас растерявший все слова и мысли. Да и что я мог ей сказать? И нужны ли нам слова?
Я молчаливо взирал на Анжелику, она уже изо всех сражалась с человеком в маске, ведя себя так, словно иного выхода у нее нет, а когда смысл ее слов прояснился, я понял, что это действительно так.
Признаться, я нес полную чушь, прикрывая за неуместной сейчас иронией свой собственный…..страх. Страх ли? Сам не знаю, скажу лишь, что в любую минуту опасался пробуждения ото сна, в котором мы странным образом оказались.
Встретившись с Флоримоном и узнав от него столь важные новости, я все еще не мог до конца поверить, что Анжелика выжила. Она не осталась погребенной в пустыне, и ее тело не растерзали стервятники, когда само упоминание ее имени все еще отзывалось во мне жгучей болью утраты, и что я…. Что мне, возможно, удастся увидеть ее вновь, хотя бы издалека. Я был окончательно сбит с толку собственными доводами. Когда-то страх потерять эту женщину заставил меня избороздить все Средиземноморье, а желание обрести ее вновь – сразиться хоть с самой Преисподней! Сейчас….. О, сейчас я в последнюю очередь ожидал, что она появится в моей каюте как призрак из прошлого, ни на минуту не оставлявший меня.
Я стремился уязвить ее еще сильнее, чтобы увидеть, из какого теста слеплена эта совершенно не похожая ни на кого незнакомка с лицом моей жены. Я изводил ее и себя упреками, дурацкими намеками и совсем уж грубыми заявлениями, а она смотрела, не понимая, и, кажется, совсем не замечала, что ее ладони в крови, что саму ее бьет озноб, и она в любую минуту может просто свалиться на пол. Перебирая в уме миллион возможных вариантов развития событий, я сказал первое пришедшее в голову: я предложил Анжелике кофе. И она согласилась, цепляясь за это нехитрое предложение как за одной ей известный лучик света в царстве моего лицедейства.
А потом я приобнял ее за плечи, помогая сесть, и понял, что если в эту же минуту не остановлюсь, утром нас ждут большие неприятности с драгунами Его Величества. Почему я не открылся ей сразу? Легко ли начать откровенную беседу с человеком, с которым вас разделяет бездна шириной в пятнадцать лет, мишура придуманной жизни, которая успела стать столь дорогой, и маска, с которой за все это время можно было срастись, потому что так проще. Проще играть чужие роли, не задумываясь об исходе, ежедневно придумывая новую жизнь, и каждый раз сжигая мосты и забывая всех, кого любил.
Признаться, я все еще был обижен на Анжелику, главным образом потому, что в глубине души надеялся, что она меня узнала. Что пришла не на корабль к пирату, которому была обязана спасением, а к человеку, с которым ее когда-то связывало так много, во всяком случае, мне хотелось в это верить. «У нас с вами много общих воспоминаний», - прошептала Анжелика, а мне захотелось рассмеяться. Что угодно, лишь бы этой отважной воительнице в ободранном наряде не удалось понять, что она меня задела!
Кровь….. сколько же крови было на ее руках? И какие тайны хранили ее мысли, которые мне так и не удалось познать? Мне страстно захотелось содрать с нее платье, прижать к себе, согреть, сказать, уже не скрывая переполнявших меня желаний, что она – моя, только моя, и что я больше никогда, ни при каких условиях….. но это было бы как нельзя не кстати. Потому мы пили кофе и пытались договориться.
Конечно же, она меня не узнала. Напрасно я тешил себя надеждами, в моем возрасте грешно верить в счастливый исход. Не знаю, как я сумел сохранить хорошую мину при плохой игре, отпуская ее обратно в Ла-Рошель, и не знаю, как смог не броситься вдогонку! Положение обязывало. К черту положение! К чему мне все эти условности, если я даже не знаю, вернется ли моя жена живой и невредимой? Дались ей эти гугеноты…..
«Вы мне только что сказали, что я оставляла за собой развалины...»
Сможем ли мы отстроить их вновь? Когда-то я верил только в себя, сейчас, стоя на корме и в сотый раз раздавая уже повторенные приказания, мне оставалось только молиться. Молиться, даже не пытаясь заглянуть за завесу нашего покрытого туманом будущего. Что, если она не вернется? Что, если там ловушка? И еще сотня-другая столь же светлых мыслей, зачем я только отпустил ее одну….. и что ждет нас дальше?
У Анжелики было одно неоспоримое преимущество – она не знала, с кем столкнула ее судьба. Я решил подождать и натворить напоследок еще больших подвигов. Если она замужем, я уйду с их пути, а там будет видно. Я давал самому себе обещания и тут же обзывал себя глупцом, вздумавшим играть в благородство! Я пил кофе, ходил кругами и все поглядывал на часы, потом мое терпение лопнуло, и я вскочил в шлюпку.
Суетливые и напуганные, мало смахивающие на покорную судьбе отару, протестанты уже заняли положенное место в процессии по собственному спасению. Я тщетно пытался найти среди них ее ужасный коричневый плащ, такой же побитый жизнью, как и его хозяйка. Мне хотелось подскочить к первому встречному, и, схватив его за грудки, выяснить, что произошло с Анжеликой. Моя команда смотрела на меня как на сумасшедшего и понимающе переглядывалась. Сверкающая в лучах восходящего солнца Ла-Рошель где-то вдали и навязчивая мысль, что я потерял Анжелику навсегда. И снующие вокруг искатели лучшей жизни. Друзья мои, если бы знали, как ошибаетесь!
Выстрелы, дым, крики, слезы, и, наконец, мне удалось ее заметить! Я вряд ли отдавал себе отчет в действиях, мне хотелось сгрести ее в охапку и прямо при всех утащить на безопасный корабль, но одна только фраза срывающейся на крик Анжелики перечеркнула все мои намерения: «Оставьте меня, там моя дочь! Мое дитя! Онорина!.. Онорина!..». дочь….
Анжелику втолкнули в шлюпку, к другим несчастным, которым посчастливилось, я встал на корме, представляя самую удобную мишень, но мне было абсолютно все равно.
Потом был борт «Голдсборо» и скверный ветер, словно весь мир сговорился в это утро против меня, были приказы, отдаваемые не задумываясь, пушечные ядра и немыслимые маневры. И она где-то за моей спиной…. Погибнуть, едва обретя ее вновь – какая нелепость! И кто же, все-таки, отец этой рыжей девчонки?
Анжелика валилась с ног от усталости и пережитых волнений, я и сам выглядел сейчас не лучше. Меня переполняла сложная гамма чувств, в которых мне больше не хотелось разбираться. Моя жена превратилась в нищенку, нажила ребенка от протестанта и в довершение всему связалась с морским разбойником. Я рассмеялся. Анжелика взглянула на меня, как на полоумного и прижала к себе девочку.
Почему она так задумчиво смотрит на горизонт? Какие ответы ищет в водной глади? С какими мыслями покидает сей нелюбезный город? Что…. что ты оставила в прошлом, любовь моя, кого еще похоронила с такой же легкостью как меня?
Я отстраненно наблюдал за Анжеликой, ожидая ответа на вопрос
- Ваша дочь! Действительно, она похожа на вас. Кто из этих гугенотов, которых я взял сегодня на борт, ее отец?
- Ее отец, представьте себе, это бог Нептун.... – ответила она, окончательно уверившись в том, что я сумасшедший.

****
Нас окружал морской простор, полный невысказанных опасностей, я бродил по мостику как неприкаянный, а Анжелика спала в моей каюте. Она снова была рядом. Судьба однажды жестоко развела наши дороги, но теперь по воле случая мы вновь шли по одному пути, и мне не хотелось думать, что нет смысла наклоняться к земле, когда все камни уже собраны.

21.11.14